Когда-то, будучи 14-летней впечатлительной барышней, я услышала стихотворение Эдуарда Асадова «Джумбо». История фарфорового слоника-амулета, разбившегося вдребезги ради счастья хозяина, произвела неизгладимое впечатление на сентиментального подростка. И с тех пор слоны всех мастей прочно вошли в мою жизнь…

Слоны были повсюду: на книжных полках паслись стада из миниатюрных фигурок, с диванных подушек улыбались физиономии мудрых животных, они же красовались на чашках и хитро щурились с донышек тарелок. Коллекция стихийно пополнялась: в Дни рождения друзья дарили плюшевых гигантов, родители преподносили полотенца и футболки с изображением добрых мордуленций, а мне все было мало…

В год моего совершеннолетия у слонов внезапно появился конкурент: я влюбилась. Только без шуток! У Лешки не было ни хобота, ни повышенной ушастости. Зато мой увалень обладал нежным сердцем и веселым нравом и сразу полюбил мое слоновье царство, заявив, что лучшего приданого для невесты и не придумаешь. Оригинальный способ предложить руку и сердце, не так ли? Невеста зарделась от смущения и стала готовиться к свадьбе…

Первый год супружества прошел в безмятежном счастье. Я звала Лешку «мой боевой слон», однако он воздерживался от подобных прозвищ в мой адрес – слишком уж стройна супруга, на почтенную слониху никак не тянет. Глава семейства трепетно ожидал от меня главного подарка – маленького «слоненка». Но по каким-то причинам, невзирая на слоновье здоровье родителей, наследника не предвиделось. Наверное, тогда мы и отдалились друг от друга…

Теперь слоновья тематика поднималась исключительно по неприятным поводам.
…- Я тебе уши оборву и хвоста накручу! – кипятился Лешка, когда я возвращалась с девичника, изрядно припозднившись.
…- Ой, ну какой же ты слон! Нет, даже слоняра! – рыдала я над «безвременно погибшими» очками. Виновник их «трагической смерти» озадаченно чесал затылок:
— Марусь, ну, не плачь ты так… Я не видел, что они на диване лежали. Сел, слышу хруст, смотрю – а они уже на детальки и стеклышки развалились…

Шло время, супруг приобретал вес общественный и телесный, я приобретала неврозы на почве никак не приближающегося материнства. А когда очередной раз убеждалась, что и в этом месяце «слоненок» не зародился в моем организме, закатывала форменные истерики. Лешка в такие минуты растерянно сопел и робко вставлял фразы в поток рыданий:
— Марусь, слоник мой милый, разве можно так переживать? Рано или поздно…

— Рано или поздно? Мне 25 лет, я ребенка хочу! И не называй меня слоником! Это ты – слон толстокожий, тебе ни до чего дела нет!
Лешка обижался и уходил ночевать к родителям, звонил от них каждые полчаса и слушал мое «алло», а утром возвращался с примирительным тортом и очередным сувенирным слоником…

В словесных баталиях прошло еще полгода. Я похудела до прозрачности, при виде счастливых мам с колясками хмурилась и переходила на другую сторону улицы. Лешка все чаще задерживался на работе допоздна, а по выходным уезжал на рыбалку. Возвращаясь, пытался развеселить меня, радостно тиская в прихожей:
— Головой кивает слон,
Он слонихе шлет поклон!
Я раздраженно продолжала «из другой оперы»:
— А слониха, вся дрожа,
Так и села на ежа!
На этом обмен «любезностями» завершался.

Когда-нибудь этот кошмар должен был закончиться, что и случилось. Однажды я вновь закатила «концерт» на тему: «Какая я несчастная, и муж мне достался никудышный, и вокруг одни слоны, будь они неладны! А ребенка так и нет!»
Лешка дежурно засопел, оделся и уже в дверях прихожей выдал:
— Марусь, хватит с нас этого… Хватит. Я ухожу. Встретишь другого, полюбишь. Вот и рожай ему хоть медвежат, хоть зайчат, хоть сусликов. А с меня достаточно. Раз уж я плохой – найди себе хорошего.
И ушел. Я была уверена, что, как только он доберется до родителей, возобновится телефонная атака. Он перекипит к утру, и слоновья коллекция пополнится еще одним другом.

Лешка не позвонил в ту ночь, не вернулся утром. Через неделю он забрал свои вещи, когда я была на работе, а ключ передал через общих друзей. Вот те на, оборотец… На разводе никто из нас не настаивал, но и о продолжении отношений речи не было. Со временем я перестала злиться на Лешку, хоть порой и плакала, вспоминая, как все начиналось, какими дружными «слонами» мы были! Так и плыла по течению…

А вскоре я встретила Сергея. Мечта любой женщины – умный, обаятельный и заботливый мужчина. Мне было интересно с ним, вот только, как говорится, голова не кружилась. И постоянно казалось, что ему не хватает доброты и душевности. Все-то у него рационально, «по полочкам». Вроде бы придраться не к чему, однако зябко становилось от его пунктуальности, точности в мелочах. Ко всему подходил с деловитой практичностью, будь то выбор блюда в ресторане или маршрута прогулки. Сергей не признавал имени Маруся, я была исключительно Машей или Марией. А мне казалось, что Маруся или Муська звучит так уютно, по-домашнему! Так называли мама с папой, так звал Лешка…

Однажды Сергей заехал за мной и, увидев в моем доме засилье «элефантов», изумился:
— Кому же принадлежит это разномастное сборище?
Сразу неприятно резануло слово «сборище». Это не сборище, а семья.
— Маша, только не говори, что это твоих рук дело.
— Угадал. Всех слонов собирала я много лет подряд.
На минуту призадумался:
— Даже не знаю, что сказать. Выкинуть кучу денег на безделушки? Ладно бы, если бы собирала фигурки из слоновой кости, но этими тряпичными уродцами квартиру захламлять? Да, Мария, удивила…

Я проглотила обиду. Годы неумолимо приближались к тридцати, а накануне я получила от Сергея колечко с известным прозрачным камешком, предложение стать законной супругой и ключ от его квартиры. Оставалось только решиться, развестись с Лешкой, выйти замуж и переехать к новому мужу. В общем, дел невпроворот. И как знать, может быть, второе замужество окажется счастливее первого.
Тут обидчик решил исправить ошибку:
— Ну, чего нос повесила? Сейчас поужинаем где-нибудь, потом пойдем выбирать тебе подарок – Новый год через неделю.
И впрямь, декабрь подходил к концу. Город слепил сиянием гирлянд, превращаясь по вечерам в подобие Лас-Вегаса. А мне было все равно. Впереди развод, до праздников ли?

…Я сразу поняла, что он должен быть моим. Очаровательный розовый слоник в шапочке Деда Мороза улыбался с прилавка. В одной лапе (или что у них там) он держал красное сердечко, а другой дотрагивался до розового ушка-лопуха. Глазенки хитрые, ресницы длинные. Стоила игрушка недешево, но разве может идти речь о деньгах, когда такая красота пропадает? Я открыла сумку – кошелька не было. Судорожное хлопанье руками по карманам пальто тоже не принесло положительных результатов. Так, «диагноз» ясен: вся финансовая наличность осталась дома. Ничего, пойдем другим путем!

— Сереж, кажется, я выбрала подарок. Вон тот очаровательный карапуз! — киваю в сторону «слонопотама».
Он так скривился, как будто я заставила его проглотить жабу:
— Маш, ты безнадежна… Мало тебе этого барахла, что пылится дома? Даже не думай.
…Ах вот ты как! Сразу все стало на свои места. Ты бойкотируешь все то, чем я жила эти годы? Ну, получай.
— Может, ты и прав, Сереж. Только ситуации разные бывают. Да, кстати, забери, пожалуйста. Надеюсь, объяснений не надо.
Возвращаю коробочку с кольцом и ключ от его квартиры. Больше этому человеку я ничего не должна.

…Новый год в одиночестве – это пытка почище «испанского сапога». На столе бутылка шампанского, традиционный «оливье» и много-много фруктов. Сейчас рассажу друзей-слонов вокруг себя и устроим пиршество под поздравление президента и «Голубой огонек»… Звонок в дверь? Кто бы это мог быть?
— С Новым годом, Марусь! А это – тебе!
И Лешка, мой милый добрый Лешка, протягивает мне того самого, чудно-розового слона с сердечком в лапе…

…- Мама, слоненок искупан!
— Бегу, мои золотые!
Опрометью мчусь в ванну с теплой пеленкой, чтобы принять сияющего сына. Илья чихает и испуганно смотрит по сторонам, папа тревожно хмурится:
— Муська, я тебе уши надеру и хвоста накручу, если наследник простыл на прогулке.
— Не должен, Лешенька, я капюшон с коляски не снимала, а Илюшка был тепло одет.

…Через полчаса слышу, как папа убаюкивает слоненка «фирменной» колыбельной:
— Где баобабы вышли на склон,
Жил на поляне розовый слон.
Много веселых было в нем сил,
Скучную обувь он не носил…

…А я вспоминаю асадовского Джумбо:
— Никогда перед бедой грозящей
Верный друг нигде не отступал.
Слон не дрогнет! Даже если мал,
Даже если он не настоящий…